Об источниках неклассической психологии.
(Эльконин Д.Б. Избранные психологические труды.
М., Педагогика, 1989. стр.475-478)
Я уже не первый раз выступаю с докладом о Льве Семёновиче Выготском и должен сказать, что каждый раз, когда я делаю тот или иной доклад о его трудах и о нём самом, то всегда испытываю некоторое волнение, связанное прежде всего с тем, что я в последние годы его жизни работал с ним, так сказать, рядом, очень хорошо его знал, в известном смысле даже дружил с ним, если можно назвать дружбой отношения учителя и ученика. Вместе с тем при чтении и перечитывании работ Льва Семеновича у меня всегда возникает ощущение, что чего-то я в них1 до конца не понимаю. И я все время стараюсь найти и отчетливо сформулировать ту центральную идею, которая руководила им с самого начала его научной деятельности до самого ее конца. Когда читаешь его последние работы, создается впечатление, что их внутренний скелет глубоко скрыт за Монбланом конкретных фактов, полученных в самых различных исследованиях, которые трудно соединить в нечто вполне целостное. Поэтому и хочется восстановить внутреннюю логику его жизни как исследователя, как ученого и определить, когда и как был сформирован целостный скелет его подхода к психике человека. Поэтому один из первых вопросов, который возникают при анализе творческого пути Льва Семеновича,— это вопрос о времени и содержании его ранних психологических исследований.
Обычно начало научной деятельности Выготского в психологии связывается с 1924 г., когда он впервые выступил на I Всероссийском съезде по психоневрологии со знаменитым своим докладом о методике рефлексологического и психологического исследования. Я задаю себе вопрос: как мог дерзнуть человек, впервые выступающий перед широкими кругами научной общественности и зараженный тогдашней рефлексологией, отстаивать те идеи, которые он выдвинул? Значит, можно предположить, что до этого им была проделана громадная работа, которая позволила ему так выступить.
Мы знаем из биографии Льва Семеновича, что он уже в студенческие годы интересовался проблемами искусства, литературоведения и т. д., что он еще до окончания университета написал монографию, которая была посвящена Гамлету-(она теперь опубликована в качестве приложения к его книге «Психология искусства»). После же окончания в 1917 г. университета и до 1924 г. Лев Семенович проделал громадную внутреннюю работу, именно внутреннюю, потому что внешне он в г. Гомеле был очень занят многими практическими делами, правда, часть из них была так или иначе связана с психологией. И у нас есть основания полагать, что книга «Психология искусства», которую он защитил как диссертацию уже в 1925 г., была подготовлена им в гомельский период жизни (ведь невозможно представить себе, чтобы за год после приезда в 1924 г. в Москву он мог ее сделать).
Но это значит, что эта книга была готова у Л. С. Выготского до того, как он выступил в 1924 г. на съезде; значит, можно предположить, что она была источником той внутренней силы, которая позволила ему так смело выступить на нем с докладом. Но это же значит, что он, занимаясь психологией искусства (в его понимании), вместе с тем подготовил глубокие основания для громадного теоретического рывка в разработке ряда фундаментальных общепсихологических проблем.
Как это могло получиться? На мой взгляд, это связано с таким глубоко оригинальным пониманием Львом Семеновичем метода психологии искусства, которое его и вывело в конце концов на решение общепсихологических задач. Дело в том, что он предпринял попытку создать метод объективного анализа продуктов художественного творчества (в данном случае — литературных художественных произведений). Собственно говоря, он стремился выяснить, как они реально построены, чтобы вызвать у читателей соответствующие эмоции или изменить у них уже существующие аффективно-смысловые образования (или даже построить их заново). И можно ли такое сделать средствами художественного произведения? Л. С. Выготский отвечает на этот вопрос положительно, но связывает свой ответ с проблемой метода объективного анализа этих средств.
Направление метода, с его точки зрения, можно выразить общей формулой — от формы художественного произведения через функциональный анализ его элементов и структуры необходимо идти к воссозданию определенного аффективно-смыслового образования, которое автор произведения хочет передать читателям. Образование уже существует объективно в литературном произведении, и оно дано тем, кто его читает. Поэтому очень важно найти элементы структуры произведения, понять их функциональный смысл и какую функцию они играют в том, чтобы вести за собой читателей, вынуждая их принять или, может быть, отвергнуть то или иное аффективно-смысловое образование.
Л. С. Выготский проводит именно такой анализ ряда литературных произведений (басен, новелл, драм) и показывает, как посредством своих художественных структур они, воздействуя на читателей, организуют и направляют сознание последних на вполне определенные аффективно-смысловые образования. Всякий истинный писатель (и художник вообще) решает именно эту задачу.
Проделанное Львом Семеновичем имеет глубокий психологический смысл: разрабатывая свой подход к анализу художественных произведений, Выготский вместе с тем создал основы совершенно новой, я бы сказал, неклассической психологии, сущность которой состоит в следующем. Первичные формы аффективно-смысловых образований человеческого сознания существуют объективно вне каждого отдельного человека, существуют в человеческом обществе в виде произведений искусств или в других каких-либо материальных творениях людей, т. е. эти формы существуют раньше, чем индивидуальные или субъективные аффективно-смысловые образования.
Признание их объективного существования вне индивидуального сознания является, с моей точки зрения, чрезвычайным шагом в психологии. Оказывается, они изначально существуют не во мне, не внутри меня, живя по своим законам, как это предполагали все субъективные идеалисты, а существуют по своим особым законам в объективной действительности, в обществе, в его жизни, в его творчестве. И всякий отдельный индивид, который входит в эту общественную жизнь, их там находит и присваивает.
Дело происходит не так, как полагает классическая психология, когда якобы чувство, рождаемое в одном человеке, заражает всех,— все происходит как раз наоборот: «переплавка» чувств у каждого человека совершается силой социального чувства, которое объективировано во внешних предметах искусства как своеобразных орудиях общества. Искусство есть общественная техника чувств, орудие общества, посредством которого оно вовлекает в круг социальной жизни самые интимные и личные стороны нашего существа. Чувство человека становится личным, когда каждый из нас переживает то или иное произведение искусства. Искусство становится личным, не переставая при этом, конечно, оставаться и социальным.
Таким образом, оказывается, что знаменитый общий генетический закон, сформулированный Л. С. Выготским и говорящий о формировании высших психических функций человека по принципу превращения интерпсихических процессов в интрапсихические, был в своих внутренних и глубинных основаниях проработан им именно при создании метода объективного анализа литературных произведений, изложенного в «Психологии искусства».
Когда я понял это обстоятельство, то ясно представилось, что, разрабатывая проблемы психологии искусства, Л. С. Выготский одновременно создавал общую схему исследований в объективной психологии, связывал ее суть и ее смысл.
Я называю это неклассическим подходом к психологии. И с этой точки зрения, Л. С. Выготский является основоположником неклассической психологии — психологии, которая представляет собой науку о том, как из объективного мира искусства, из мира орудий производства, из мира всей промышленности рождается и возникает субъективный мир отдельного человека.
Только вполне ориентируясь в сути такой психологии, можно по-настоящему понять и оценить подлинный вклад Л. С. Выготского в постановку и разработку проблем, связанных с ролью символо-знаковых систем в становлении человеческого сознания, с определением содержания и функций знаковых операций в этом процессе.
В этом состояла та главная идея, тот смысл, которым руководствовался Л. С. Выготский всю свою научную жизнь. И мне кажется, что основная историческая функция, которую он совершил в нашей советской психологии, была связана с созданием им основ объективной неклассической психологии.
Многие наши психологи проводили свои исследования, с разных сторон углублявшие русло такой психологии. Правда, не все они и не всегда отдавали себе должный теоретический отчет о подлинном направлении своих поисков. Некоторым из них мешала натуралистическая установка, имеющая большие традиции в психологии. Задача современных психологов состоит, на мой взгляд, в том, чтобы достаточно полно оценить и осознать наше наследие в области разработки неклассической психологии, а также, опираясь на это наследие, своими исследованиями интенсивно продвигать ее вперед.